воскресенье, 25 декабря 2011 г.

Миг...

Мы сидели на крыше нашего дома. Уже успевший остыть от полуденного солнца рубероид приятно согревал. Легкий ветер нес вечернюю прохладу, а светило неуклонно катилось к закату. Упершись спиной в пристройку, мы, молча, смотрели, ожидая последний луч солнца. Это было наше любимое занятие.
Я сидел с солнечной стороны, за углом сидела Она, повернув голову к солнцу, так, что бы высветить лишь половину лица. Так, она становилась, безумно красива в оранжевом свете заката.
-Скажи, а у тебя есть миг из жизни, достойный того, что бы воспоминание о нем единственно сохранилось с тобой после смерти? спрашиваю я.
-Да, наверное...должен быть.
-Расскажешь?
-Надо подумать..., она сдвигает брови, и на миг в ее чертах угадывается неуловимый муар мудрости. Это тяжело описать. Но она бы вам понравилась.
Мы продолжаем сидеть, и вот уже пол огненного колобка съедено горизонтом.
-Ты наверное знаешь о чем я сейчас вспомню. Неожиданно говорит она. - Тогда, год назад. Помнишь когда я сидела в парке под дождем?
- Конечно.
-Ты знаешь, я не хочу помнить весь момент. Мне кажется, я начну вспоминать все, что было перед ним, а это слишком больно. Зато мне хочется помнить те чувства. Миг, всего несколько секунд, когда я подарила тебе свою душу...
 
***
 
Он шел под ливнем. На голове наушники. Во рту сигарета, сухой частью которой остается, пожалуй, лишь уголек. В его голове пусто, дождь вымыл всю злобу, все проблемы, каждый миг неудавшихся двадцати лет. В наушниках играет джаз.
Она сидит на асфальте. Вся мокрая, в легком платье, по русым волосам ручейком струится летний дождь. В ее маленькой руке синий мел. Трясущейся рукой она пытается нарисовать что-то, но вода и ветер сводят все ее шансы к нулю.
Он увидел Ее. Маленькая, жалкая, невыразимо грустная. В его голову, только что пустую медленно как весенние ручьи начали стекаться мысли. Чуть сильнее нажал на сигарету, и та окончательно набухнув, отломилась прямо у фильтра.
Она не видела Его. Она рыдала. Не так как все люди. В душе. А с наружи ее слезами был дождь. Плотной водяной преградой, нависший над городом. Она хотела нарисовать хоть что-нибудь. Облако, солнце, улыбку…сердце. Но ничего не выходило.
Он подошел к ней. Весь мокрый а от того не менее жалкий. Ход мыслей в полупустой голове свелся лишь к глупому стоянию, и наблюдение за попытками незнакомки. Зажигалка промокла, сигареты порвались, но это было не важно. Под таким дождем мало что становится важным.
Она заметила Его. Ей было все равно, кто он, зачем подошел и что хочет с ней сделать. Она ненавидела себя. Беспомощную, опоздавшую, ненужную. Весь мир свелся к кусочку синего мела, и так же как и ее душа медленно таял превращаясь в слабо заметные синие разводы.
Он сел рядом. Прямо в лужу. Он как-то странно, но вполне отчетливо понимал все, что происходит в маленьком сердце одинокой девушки. Возможно, потому что был чувствителен, а может и потому, что сам испытал то же самое. В любом случае, так или иначе, он решил – он ей поможет. Он достал свою книгу. Всю сплошь исписанную всеми глупостями мира. Открыл последнюю чистую страницу, и пером начал писать.
Буквы смывало дождем.
Мел уносили лужи.
Он писал печаль.
Она писала тоску.
- Знаешь, когда в жизни ты чувствуешь свою полную безнадежность - нужно писать. Не важно, что. Главное писать. Красками или пером – не важно. Сказал Он.
- Зачем?
- Зачем? Может, что бы она ни казалась такой безграничной?
Она поднимает на него взгляд, заплаканный и пустой. Видит его глаза – одновременно пустые и всевидящие. Толи зеркало, толи омут.
- Ты ведь не зря рисуешь. Говорит он.
- Все смыто. Ничего не осталось. Ничего. Тихо говорит она и опускает взгляд.
- След от созданного остается всегда. Ни один ветер и ни один дождь не смогли стереть руин Вавилона. Так же, как ни одна слякоть не смоет твоего рисунка.
- Его нет. Говорит она и еще больше склоняется над асфальтом.
Он смотрит на нее сверху вниз. Ненавидящим взглядом, обращенным внутрь и щедрой пустотой обращенным к ней.
- Тебе ведь нечего терять? – Спустя несколько мгновений тихо сказал он.
Она промолчала.
- Тогда давай так, завтра, Я хочу увидеть тебя здесь. Я не знаю, что ты решила для себя, но день ничего не изменит. Как бы то ни было, я буду ждать здесь.
 
***

Он шел, спотыкаясь и глядя под ноги. Ночь, проведенная в городе не лучшим образом сказалась на его самочувствие. Он много выпил. Много курил. Ко всему, кажется, простыл. Высохшая после дождя одежда казалась мятой и бесформенной. Но он шел, тем же путем, что вчера. В тех же наушниках, с тем же спокойным лицом. Пройдя поворот, все так же, не поднимая взгляда, он дошел до места, где вчера встретил Ее. В душе его как всегда было пусто, прохладный ветер вносил свой вклад в его и без того нерадостное состояние.
Дойдя до места вчерашней встречи он наконец поднял глаза. Она была там.
Она стояла в белом свитере и джинсах. Все так же распущенные волосы спадали с ее плеч, потеряв, однако вчерашнюю бесформенность. Она ждала. Не зная чего, казалось это последнее, что цепляло ее за жизнь. Заметив его, жалкого, тщедушного, больше похожего на бродягу, нежели на юношу студента что-то скакнуло в душе. В слабых отголосках мыслей медленно приходивших в ее голову последние сутки, не было и надежды что он придет. Но он был тут. Их взгляды встретились вновь.
- Дай мне свою руку. Тихо сказал он и ухватив девушку за тонкое запястье повел ее немного дальше места предыдущей встречи. Она не сопротивлялась. Попыток воспротивиться не возникало, так же как и желания жить. Мало будет сказать, что душа Ее была похожа на тлеющие останки позабытого костра.
- Ты сказала, что следа от того рисунка больше нет. Смотри. – говорит он указывая на синие разводы на краю лужи. - Твои облака, всегда будут с тобой. Что бы ни случилось, как бы ни повернулась жизнь. – При этих словах он достает из рюкзака банку чернил и окуная палец, нетвердыми движениями начинает придавать форму тучкам оставленным разводами на сизом полотне асфальта. Он придал им объем и тени. Слегка замазал внутри. И тучки, еще недавно бывшие лишь следами цветного мела в одночасье стали пушистыми облаками, радуя весь мир и осоловелых прохожих обычной, так хорошо понятной детям, добротой.
- Зачем… Она пытается спросить, но к горлу подкатывает ком. Он не сделал ничего, ничего такого, что могло растрогать уже уставшее от слез сердце. Она была растеряна, тронута, печаль заставлявшая задыхаясь водить мелом по вчерашним лужам, обрела почти осязаемый характер. –Зачем… уже не в силах сдерживаться прошептала Она.
- Там где заканчиваются человеческие возможности, лишь чувства могут описать всю полноту утрат или свершений. Я не знаю, что случилось с тобой и кто принос столько боли в твое сердце. И я не хочу знать, равно, как не хочу оставлять воспоминания в твоей памяти.
Он достает свою книжицу, изрядно помятую и еще больше растрепавшуюся и набухшую после дождя. Открывает первую попавшуюся страницу и показывает ей.
- Видишь? Вчера здесь были моя печаль, моя боль, и все накопленные за жизнь горести. Смотри… - Он протягивает ей книгу и взору ее предстают нежно голубые облака, рассеянные по всему небосклону белых книжных листов. …сегодня, от них не осталось и следа. Сегодня на смену им пришло небо. Больше нет ни печали, ни грусти, ни воспоминаний. Так же, как больше нет их у тебя.
Не в силах больше сдержать слезы она упирается головой ему в грудь. Она не рыдает, нет даже тени истерики. Это просто слезы, обычные, но столь горькие слезы ручьем стекающие по щекам и остающиеся на помятой, видавшей виды рубашке.
Он ждет. Его сердце тоже плачет. Ему есть что вспомнить, и может потом, не скоро, но обязательно, она поможет ему, также обрести покой. Сможет выслушать все его слезы, обнять и ничего не говоря побыть той единственной опорой, которой так не хватает подчас.
Миг. Все один миг. Из-за непроглядных туч появляется солнце и короткий, но столь желанный луч пробивается сквозь трещину в серой пелене. Миг, когда два сердца избавившись от оков печали, вдруг начинают биться в унисон. Миг, когда не нужно слов. Всего один миг.
Миг когда Она любит его.
Миг когда Он любит ее.
Миг, которого хватит на всю жизнь…

Миг, который она сохранит в своей памяти навсегда.

***

…- и именно это мгновение я и хочу унести с собой. Улыбаясь, говорит Она. А я смотрю через плечо, как искрятся ее глаза. Как нежные милые губы складываются в счастливую улыбку. И я тону. Исчезаю, в потоке чувств и сердце начинает трепетать как тогда.
Я нахожу ее руку, закрываю глаза и сквозь веки смотрю на солнце. Что бы навсегда запомнить миг, который я оставлю в своей памяти, когда-нибудь покинув этот мир. И солнце, будто услышав мои мысли, устало падает за горизонт, подмигивая нам своим последним, самым теплым лучиком.

8-10.04.2009
Нахабино.

Осколок Цефея...

Представь себе. Ночь. Ты идешь одна в совершенно невнятном районе. Он настолько жесток внешне, что подсознательно приходит понимание, - какие прекрасные люди живут здесь. Фонари? Опомнись! Это самый страшный район города! Здесь горят только два из них. Ито один в конце,  а другой в самом начале и то еле-еле. Расстояние метров восемьсот. и их тебе придется пройти одной. Уже занятные мысли приходят в голову, не правда ли??? Вдали разносится жуткий, приглушенный захлебывающимися стонами, вопль. Девушка? Парень? Животное? Какая разница, такой звук издает загнанный в угол зверь. Так кричит невинная жертва, забитая в угол. Так стонут со вспоротыми кишками. Звук, продирающий до костей. Мелодия животной агонии. Но впереди пока никого. Хоть от того и не легче. Особенно когда ты вглядываешься в бездонную темноту в промежутке между горящими фонарями. Ты четко видишь первый столб, чуть хуже следующий, тот, что за ним уже лишь смутное очертание. Луны нет. Звезды заполонили страшные, гнетущие, не оставляющие надежд низкие тучи. Вдруг раздается звук разбитого стекла! Не здесь. Чуть поодаль. Быть может на соседней улице. Но тебе страшно. Ты сейчас одна. На дворе не по летнему холодно. И ветер, жестокий, хлесткий дует в спину, уже изрядно покрывшуюся бисеринами пота, отчего сердце замирает, почувствовав обжигающий лед на спине. Так холодно и зябко. На тебе лишь короткая юбка. Футболка? Кофточка? Помогут ли они? Спасет ли тебя хоть что-то из привычных тебе навыков, когда жестокие руки схватят тебя? Или искрящийся взгляд вопьется в твое тело? Когда в один короткий миг тобой овладеет паника, ужасная, кататоническая паника, несравнимая ни с чем в твоей жизни. Тебя трясет. Тебе страшно и хочется бежать сломя голову, проклиная сегодняшний вечер. Этого придурка, что бросил тебя здесь. Ты проклинаешь и себя за то, что грубо послала его и дала пощечину. Ты отдала бы ему все, но лишь бы он был здесь. Но тут лишь ты. Ты. Восемьсот метров. Два столба.
   Пытаясь взять себя в руки, затянув кофту потуже, ты делаешь первый шаг. Осталось не много. Около тысячи шагов. Такая малость. Такой короткий промежуток, но ты проведешь его в полной темноте. Цок. И грохотом разносится удар туфли. Кеда? Сандалии? Не важно, когда от серых и избитых бетонных стен, в квадратик, оставшихся, еще со времен коммунистов. Отражаясь как в огромном бетонном коридоре, полетит эхо твоих шагов. Цок. Цок. Цок. Чем дальше, тем страшнее. Уже не ясно где дорога. Где тротуар. Еще пяток шагов, и ног почти не видно. Цок. Цок. Ты вспоминаешь сегодняшний день. То как все было хорошо. Как вы гуляли. Как он держал тебя за руку. Как из робкого поцелую все переросло в страстные объятия. И как бездарно было все потеряно. По глупости. И вот теперь ты одна. В том месте, где никому, неважно какого пола или возраста, не стоит появляться вовсе. Тени сгустились, от ног остались размытые контуры. И вот уже буквально намек на движение в кромешной темноте. Ты достаешь сигарету. Закуриваешь. На миг пламя пытается освятить окружающий мир, но тщетно. Тьма будто пожирает освещение. Дым почти незримо поднимается, куда-то вверх. Ты чуть успокаиваешься. Внезапно! Впереди погас свет фонаря. В твоем теле что-то рвется. Ты вспоминаешь, что лишь раз в жизни ощущала подобное. Когда твой брат окатил тебя огромным ведром студеной воды весной. Спина намокает в миг. Кажется, тебя начинает знобить. Ветер усиливается.
   Хочется идти спокойно, сказать ногам, что бы перестали дрожать, но нет. Они дрожат. Так же как руки. Зубы. Как побелевшая кожа они выдают в тебе нескрываемый испуг. Цок. Цок.
   Кажется, ты прошла половину пути. Упал туман. Он вязко обхватил твое тело. Сгустился вокруг, и, кажется, стало тяжелее дышать. Ты чувствуешь, как скоро таким темпом простынешь. Шмыгая носом, ты делаешь еще несколько шагов. Их так тяжело делать. Где ты? Кто рядом? Когда закончится улица, и будет ли за углом фонарь? Так хочется быть дома. Укрыться в теплой постели и забыться глубоким сном. А вместо этого, окраина мегаполиса. Жуткий, не дающий успокоиться холод и темнота. Почти ощутимая. Живая.
   Тебе кажется, что за тобой кто-то идет. О боже какое жуткое ощущение. Не страх. Не ужас. Паника. Как быть когда он поравняется с тобой. А он ли? Быть может пес? Или пропитая старуха. Охранник? Ранний дворник? Ты пытаешься ускорить шаг, но ноги тебя не слушают. Ты еле переставляешь стопы. Цок. Цок.
   Он ближе. Теперь уже ясно, что ОН. Звук шага глухой. Уверенный. Не пьяница, не убежать. Ты понимаешь, насколько поздно думать об этом. Как хочется вернуться в самое начало. Туда где был еще фонарь, а может еще есть? Ты поворачиваешь голову и видишь туже темноту. Жуткую. Глубинную. Как лик Марианской впадины, бездонным оком взирающий на тебя.
   Он уже очень близко. Ты всхлипываешь. Мысли уже не принимают четких форм. Лишь размытые контуры. Они мелькают как слайды, которые ты вместе с мамой смотрела в раннем детстве. Щелчок затвора, кадр, щелк, кадр... И господи как страшно. Гулкий звук его шагов уже заметно ближе. Кажется, что на спине выросли глаза, и ты почти можешь ощутить его. Цок. Цок. Ты почти бежишь. Но столь медленно. Не уйти. Не убежать...
   Он рядом!!! Он тут, он будто тень идет следом за тобой. Как смерть, шагающая по пятам. Как Неумолимое взросление. Старость. Ты вспоминаешь уже совсем неуместные моменты из жизни, как начала расти грудь. Как ты вымахала выше всех парней в классе. Первый поцелуй. Обнимашки. Маму. Папу... Цок...
    Он поравнялся с тобой. Прошел мимо с такой скоростью - будто шквал промчался мимо тебя. Ветер задул настолько сильно, что подол юбки задрало. А мокрую от ужаса спину будто ошпарило. Тебе на миг легчает. Ветер будто отрезвляет тебя. И вот уже чуть спокойней. Сердце замедляет свой безумный марафон. Цок. Цок.
   Что это? Ты падаешь на колени. Почему? Что случилось? Наверное, шок? Ты потеряла сознание и наверное сейчас придешь в себя. Но чувство иное. Ты заваливаешься на бок. Вытягиваешь руку. Как странно. Все тело будто сковало льдом, а рука теплая. И влажная...
   Будто бы внутренним взором ты понимаешь, что это кровь. Она течет.  Ровно, чуть пульсируя. Щекочущая боль расцветала в районе груди. Сумочка, выпущенная из рук в падение, открылась и из нее выпал телефон. Дорогой. Тонкий. Аккуратный. Ты почему то вспоминаешь, как купила его с первой зарплаты. Протягивая руку к раскрывшемуся и засиявшему экранчику, ты даже не знаешь, что хочешь написать. Или позвонить. Мысли стали вязкими, тяжелыми. Почему то хочется спать. Отдохнуть.
   Окровавленной рукой ты начинаешь набирать кнопки. Крови все больше. В неярком свете экрана ты видишь алую свою руку. Кровь залила уже все кнопки. «8». Такие тонкие и легкие кнопки, вмиг стали тяжелее молота. «9». Глаза слипались. И смысл звонка уже ускользает от тебя. «1». Пальцы почти не слушаются... мигает слабая вспышка. Экран тухнет. Кровь, залившая весь телефон, наконец, просочилась внутрь корпуса, и вмиг замкнувший телефон стал лишь бесполезным куском пластмассы.
   Опять пришла тьма. Но она была уже не столь враждебной. Теперь она была легка. Приятна. Туман, окутавший тело, стал казаться мягким, теплым и совсем не страшным. Стало совсем спокойно. Больше не страшно, нет. Глаза почти смыкаются. Уже и тьмы не видно. Нет чувства ног, рук. Тело стало пушинкой. Как жаль подумаешь ты. Наверное, он все-таки не плохой парень. Просто, наверное, одинок, или спешил... как я...
   Тьма окутывает тебя. Тьма приходит изнутри. А вместе с ней покой. Покой и тишина... впервые и навсегда.

О пути.

Что бы попасть туда откуда начал, нужно пройти весь путь назад. Что бы вернуть то что оставил, недостаточно напрямую проломится до цели. Как Корвин в Амбере, нужно вернуться по пути - шаг за шагом преодолевая расстояние. Оступишься, соскользнешь, и больше тебе уже никогда не дойти до намеченой цели.
На пути есть три момента, когда кажется, что все уже кончено. Первый, наступает в самом начале, когда ты не знаешь чего ждать. Когда себялюбие и страх нежелают отпускать тебя с насиженого места. Когда сделать первый шаг все равно что отрубить свое прошлое. Поставить огромную запятую на своей истории. Однако потом наступает ощущение, что будто бы и не было этого прошлого, что впереди только твое настоящее. что только ты способен писать его и ничто тебе в этом не помешает.
Второй момент - это середина. Когда страх не просто угнетает тебя, а в буквальном смысле заполняет из нутри. Создается ощущение что вот-вот и все, не станет ничего. Не спокойного прошлого, ни илюзорного будущего, вид которого даже не появился на гаризонте. На сердце накатывает апатия, а к горлу подступает комок от понимания собственной обреченности.
Но самый страшный и неоспоримо тяжелый момент - это финал. Там, где козалось бы, нужно сделать всего один чертов шаг, ноги становятся ватными, а сквозь тело бегут искры судороги. Все потому что ты не знаешь что ждет тебя по ту сторону заветной двери к которой ты ломился все это время. Что там? Жар птица или пронзительный сквозняк пустоты? Яркое солнце или гниющий остав неизвестного чудища? Эта боль, это чудовищное слово - "сомнение", вот что мешает тебе сделать этот шаг. И очень жаль если этого движения ты сделать не сможешь...потому что разварачиваясь домой, и с опущеной головой бормоча себе под нос ненужные уже оправдания. От которых кстати не станет легче. ТЕБЯ будет беспрестанно долбить одна и таже мысль - Неудачник, неудачник, не-у-дач-ник...НЕУДАЧНИК!!!!!!!
Поэтому вставая на этот путь стоит сто раз подумать, и заранее представить сможешь ли ты его одолеть. Ведь порой лучше пробыть всю свою тупую жизнь быдлом. Таким как все. Ничего не достигнув и ничего не потеряв. Ведь в глубине души ты будешь понимать что тебе это и не нужно, а все мучения лишь илюзорная маска, безумство буйной молодости. Будешь надеятся что ласковое время сотрет всю память, превратив твои истизания всего лишь в милую сказку про несчастного принца, которые так часто рассказывают детям на ночь...

400 шагов...

Каждый день, почти каждый день.
Почти каждый день 400 рублей и 400 шагов. Как же устал.
Больно.
Потому что ноги сводит. Да теперь у меня есть все. Все к чему стремился. Как хорошо я помню эти слова. Кому какая разница. Забавно до чего же быстро пропадают друзья. Забавно как быстро стираются имена. Как легко все забывают обещанное. Хотя кому какое дело.
Там. 400 шагов и 400 рублей в кармане. Ты же все знаешь сам.
За окном снег, сквозь тысячи огромных хлопьев видно как ветер носится по району сбивая с ног школьников и нерадивых прохожих.
Кажется уже час. Да час и на градуснике 18 тепла. О! Не будет так больно идти! Ах нет...это в квартире. А за окном -18. Жаль.
Там. 400 шагов. Таких маленьких, один к одному, жалких шагов. Больных и усталых. Сможешь? А есть выбор? 400 к -18...да, значит 430. А еще можно упасть.
Натянуть старые рваные джинсы, других нет. Другие и не нужны. Какая разница все равно замерзну. Все равно перчаток нет. нет шапки. Нет куртки. Зато есть ветер. Как давно.
Когда то давно он был твоим другом. Твоим владыкой. Он держал тебя на крыле, уносил в небо, показывал лучший мир, звал вдаль. Он хотел быть с тобой. Но ты не захотел. Продал, дешево продал. Даже обидно, надо было взять больше.
Там. 400 шагов, дикий обиженный ветер, -18 и боль. БОЛИ БУДЕТ МНОГО.
Уже пол часа собираешься. Ходишь и становится только хуже. Из угла в угол комнаты. От стены к стене, сквозь квартиру от стекла к стеклу. Касаясь лбом ледяной поверхности окна, и не веря, что сможешь сделать это.
Ключ, сигареты, весенняя куртка, другой нет. Рваные кеды, они кажется еще не высохли после вчера. Ах да, вчера же было все точно так же. Утром еще кажется была мама. Жалкое зрелище. Она тебя любит, забавно. Любит и позволяет убить себя. Забавно.
Там. 400 шагов, стыд, боль, ненависть к самому себе и низости пропасти в которую ты упал. - 18. Ветер.
Лифт идет долго. Наверное грохочет как старый побитый трактор. Прямо как ты. Внутри что-то нажимает на кнопку и ты идешь. Медленно, грохоча и расшатываясь из стороны в сторону. Весь побитый и рваный, с кусками облезлой краски. Жалкое зрелище. Но тебе уже все равно. Это надо заглушить.
Стоишь и куришь. Еще в подъезде. Там...там кажется, что сигарета льдиной остынет примерзнув к рукам. Там кажется что рот смерзнется и не сможешь оторвать рук от губ. Там -18. стыд, боль там 400 шагов. До зеленого креста. Какое милое название Гринкросс. Почти как ассассины в той игрушке, что играл...боже как же давно это было.
Пора.
Раз. Это самое тяжелое - начать. Еще не успевшие наполниться ледяным ветром джинсы, источают тепло и кажется ты справишься. Да боль, да холод, да стыд, да плевать! Ты полон уверенности, кажется вот вот найдутся силы.
Двадцать пять.  Вы что смеетесь? Это же нереально. Ноги подкашиваются, боль в суставах заставляет морщиться каждый шаг, сердце захлебывается загустевшей кровью. Руки выкручивает так, что без стона не дотянуть сигарету до рта. Черт.
Сто. Стоишь. Стоишь потому что не можешь уже сделать еще шаг. Сугробы почти доходят до колен. Весело наверное смотреть сейчас со стороны на ненормального, что падая каждые десять шагов ломится на угол дома. А еще эта мысль. Она часто посещает тебя в этот момент. -Может все? Может хватит? Давай бросим, давай, ты же сильный, ты сможешь!
Двести сорок четыре. Седьмой раз упал...лежишь. Достал сигарету. Повернулся лицом в лед, что бы зажечь. Их так мало осталось. Восемь штук. На сегодня уже может и не хватить. Весь в снегу. Он засыпался за шиворот...может и холодно, да только давно уже не чувствуешь. Все замерзло. Ног не чувствуешь. Хотя боль чувствуешь сильнее. И встать уже нет сил. Слезы текут. Это не слабость просто ветер вперемешку с дымом бьет в лицо. И снег. Эти маленькие злые кусочки ваты облепили лицо. Как у Стерлинга. Мотыльки пожирающие плоть. Так и кажется, что эта слабая искристая боль, что приносят их острые холодные коготки, от отрываемых маленьких кусочков кожи. Докурил, встал. Взялся за перила, и по миллиметру. Шажок за шажком. Даже дети способны идти быстрее. Ветер на углу, разгоняясь сквозь щель бьет с такой силой, будто в последний раз хочет спасти тебя. Мысли в кашу. Руки красные и мокрые. Сигареты помяты. Даже дышать больно. Или это после пятого падения.
Триста пятьдесят. Забыть обо всем. Наступил в грязь. ОТКУДА ОНА ЗДЕСЬ!? Все против тебя, уже не соображая не о чем идешь. Болит уже все. Ничего не можешь увидеть. Ничего не хочешь. Кашель раздирает усталые легкие. Смотришь под ноги, одной рукой скомкав и вцепившись в 4 бумажки, что спасут тебя сегодня. А другой пытаясь еще глубже натянуть капюшон. И сделать это так что бы не оголить поясницу. Боль. Боль. Боль.
Под ногами втоптаный в раскатанную гололедицу дорог лежит голубь. Он уже даже не мертв. ОН лишен формы. Лишен всякого возможно уважения. Его даже нет! Ровным слоем, эта безликая, серая масса перьев, кишок и мерзостного отвращения раскатана, шире всех возможных пределов колесами сотен тысяч машин. Ему уже не больно. Нет. Но ты такой же. И вся разница в том, что он уже мертв. Он плоской кашей размят и унижен, но мертв. Не болит, не страдает, а перед смертью даже не думал своими куриными мозгами. А ты жив, и хуже этой рваной птицы бродишь, почти незримой тенью через угол этого проклятого дома, под этим неугомонным ветром, словно призрак. Словно мертвец. И ты лишен всего, ненужная отброшенная на край часть социума. Да. Именно часть, не личность, но предмет. Сухой факт, цифра, даже галочка, на бесцветном фоне февральского неба. Снежинка, что упав на тело мертвой птицы осознает свое бессмысленное существование.
Четыреста.  Дошел. Дополз. Заросший бородой, грязный, рваный, мокрый, хриплый. В мокрый насквозь платок ты сплевываешь мокроту с кровью. Которой в последнее время стало все больше. И течет она ото всюду. трясущейся рукой, ты протягиваешь свои жалкие деньги, в кассу аптеки. Обезличенная женщина продавец, давно не спрашивает, молча протягивая тебе две упаковки и бутылку самой дешевой воды.
Шатаясь, негнущимися пальцами, роняя и вновь поднимая таблетки, ты идешь к выходу. И тебе все равно что соседняя дверь ведет в отделение милиции. Ты живешь в стране, где наркотики продаются в аптеке. Кому какое дело до милиции, она ведь на стороне закона. Она все делает верно. Ты можешь. Это твое право.
Ты падаешь на ступеньки, достаешь мокрую, гнутую словно проволока сигарету. Забрасываешь в рот горсть таблеток. Как давно ты научился есть по двадцать колес за раз? Сверху течет вода. Дешевая, с привкусом хлорки вода. Ты прислоняешься к стене, потому что уже нет сил. Теперь ты просто ждешь. Ждешь когда пожар начнется из груди, и расцветет бутоном, смертоносным и красивым бутоном сквозь твое тело. Иголками впиваясь в кости и плоть. Теплом разливаясь по венам. Прогоняя боль. Прогоняя страх. Прогоняя сомнения. Ты делаешь затяжку. Помнишь. Это были 400 шагов.
400 шагов, словно дорога длинной в жизнь. Словно путь в никуда из ниоткуда. И ноги окончательно замерзли на этом пути. И руки, раздувшиеся и красные руки, уже только и могут что держать сигарету. С дымом уходит прочь и сомнение. Ты все сделал верно. Завтра будет...будет...завтра.
А скоро тебе предстоит 400 шагов. Но это, уже совсем другие 400 шагов.

О себе.

Дабы заранее избежать разочарования, вот краткий список, что я за человек, нихочу никого вводить в заблуждение:
- За спиной 8 лет наркотиков.
- Около 80 разных сортов всех направлений.
-Гедонист Аскет.
-Не смотрю в будущее. Хоть и могу.
- Играючи обхожусь с человеческими душами. Конструктор личностей.
- Дружелюбен, общителен, креативен, отзывчив.
- Абсолютный пацифист, кроме случаев само(масс-)обороны.
- Не употребляю героин. Фак надеюсь через год все будет так же.
- Не являюсь носителем ВИЧ или ЗППП. Проверялся в сентябре'11.
- Детей НЕТ. Сына бы назвал - Лето. Дочь - Элли.
- Деньги будут.
- Разочарован в человечестве.
- Любимый цвет - черно-белый, голубой, зеленый.
- Тотемное животное - Собака "Пиздец".
- Волосат, бородат, не девственник.
- Предпочитаю Drum'n'Bass, Dubstep, UG Hip-Hop, Ambient, IDM.
- Склонен делать комплименты и извинятся, обожаю дарить подарки.
-Пишу в прозе, рифме и смысле.
- Рост 176-178, вес 68-70, член 17-18см
-Абсолютный натурал.
- Увлекаюсь граффити, даб-степом. Шаман практик, постигаю медитацию випассана-бхавана.
- Стремлюсь вершить и творить, в этом весь мой жизненный путь и опыт. Хочу что бы поступок коснулся всех и каждого, и принес много пользы всему сущему.
- Высшим стремлением, считаю дао становления "будды-майтреи".
- В общении, прост, неказист, употребляю сленг.
Вредные привычки: курение, свистение, подергивание правой ногой, показываю Солнцу знак "Рeace!", всем встречным собакам говорю "сабася". Матерюсь.
- Отлично готовлю.
- Живу исключительно в ритме жизни.

Если чуть более скромно и понятно: Есть жизнь, в проекции это река. Она состоит из основы - энергии - ноты жизни, и всего того что вместе с этой нотой плывет в русле небытия(субьекты, объекты, их проекции и аватары, разумы, души, короче все это субментальное месиво). Проблема большинства современных людей, что они подобно утопающим щемятся от волны к волне, от коряги к коряге, и естественно со зла или по недомыслию задевают других. ЭТО приводит ко ВСЕМУ. Плотины, водовороты, утопающих, безумные шторма, подводные течения и камни(знакомые ведь термины да? Наверняка ведь понимаешь о чем я).
Так вот отбрасывая лишнюю софистику, Я - уже очень давно живу в течении(Fill the Beat), что положа руку на сердце за последние лет 10 позволило мне ни делать ничего, палец о палец не ударить, но ни в чем себе не отказывать. Не суициднуться, в порыве духовного катарсиса. На данный момент настал нужный поворот русла и успешная волна потянула меня вперед. И знаю что так будет всегда. Покуда я держу баланс. Не тревожу воду, и стараюсь окружить себя людьми которым доверяю. Поскольку и им желаю счастья и успехов. Поскольку они доверяют мне.



Баланс, это если можно так выразиться мое "мировоззрение". Так я оцениваю поступки. Свои и окружающих. Типология их проста: добро(положительные), зло(отрицательные), нейтральные(диссоциированные) Сегментируя их по мере возможности я стараюсь уравновесить окружающее так, что бы чаши весов вечно хранили равновесие. На данный момент фактов подтверждения эффективности и функциональности такой теории настолько много, что впору накатать религиозную побасенку в стиле Исусика. Конечно отсутствие идола в религии перестает делать ее таковой, но что поделать, иначе аравы беснующихся фанатиков сожгут меня, вопя "не сотвори себе кумира".


Я безумно болтлив, отличный партнер и несмотря на все вышеперечисленные факты - хороший парень.
Однако как минимум Урсула, может расказать много противоречивых фактов обо мне. Не знаю даже кто из нас будет более прав)

Когда...

Тогде тебя не было. Все на свете жили в совсем не похожем на твой мире. Это был от части грустный мир, от части намного лучший. В нем жили прекрасные люди, их лица и глаза были светлее. Впрочем, люди ни чуть не изменилсь. И понимай это как хочешь. 
В мире  не было таких ярких красок, таких быстрых ритмов, таких безумных поступков. Но, может быть это от того что мы горим а не сияем? Может быть мы уже складываем финальные аккорды, а не творим апогей? Кто знает. 
Тогда тебе был год. Отец смирялся с обретенной ношей. Хотя нет, он то уж точно не жалел. Просто не было времени жалеть. В мире происходило много непонятного, к концу подходил период который определял будущее. Но многим казалось что будущее подходит к концу. 
Среди людей, живших вокруг пропадала уверенность в завтрашнем дне. Люди подальше, кажется наоборот лишь обретали ее. Может быть в жизни так всегда? То что конец для одних, явно начало для других. 
Тогда тебе было два. И место которое ты проклинешь потом, стало для тебя милым домом. Теплым и райским. Ты полюбил там горы, хотя даже не запомнил их. Ты полюбил там реки, хотя вода чуть не унесла твою новую, едва окрепшую жизнь. Ты полюбил там жизнь. Быть может именно из-за этого с тех самых пор ты так и не можешь расстаться с ней. 
Люди вокруг жили в замкнутом круге. Мир вокруг входил в стазис последних лет. Период угасания, когда все понимая безысходность, чуть-чуть пытаюстся оттянуть неизбежность конца. Тихая тоска и безысходность для взрослых, стала временем становления для детей. Но им повезло. Они ее не замечали. 
Тогда тебе было три. И кто бы знал что твоей родиной будет эта холодная, печальная пустота. Белые просторы большую часть года, и леденящий душу ветер в "теплое" время. Море станет для тебя намного дальше. Горы окончательно сотрутся из памяти. Реки покроются толстым слоем льда. 
Люди будут видеть только тебя, потому что такой уж год, что лучше задуматься о детях, об их будущем, и о том что ты можешь их родить, нежели стоять за хлебом и гадать сможешь ли позволить себе его завтра. Тонкая грань взросления уже тогда переносилась за пределы, туда где становилось не вполне понятно ее назначение. 
Тогда тебе было четыре. Люди упрекали друг-друга в ошибках, которых не делали. Глаза большинства превращались в сонное веницианское стекло рассудительности, и люди в блестящих кожаных одеждах вели страну, да впрочем и мир в светлое будущее, "открытым", ликующим взором. Но пить все стали больше. 
Кто мог представить что этот светловолосый дядька через десять лет станет из забитого сукиного сына, героем нации и вдохновителем целого народа. Хотя это лицемерное призрени которым все его окружили, не стоит ни одного его поступка. 
Тогда тебе было пять, двери в будущее открылись сомнительными надеждами. Больше людей в белых одеждах, больше людей с кулаками. Больше людей. Больше. Мир вокруг разрастался экспотенциально и дни начинали лететь быстрее. 
Тогда ты снова увидел маму, но она была уже не нужна. Не нужна впрочем стала и позже. Люди окружавшие тебя заботой начинали казаться скорее ресурсом, а все силы уходили на борьбу с кулаками и одиночеством. Нельзя в пять лет заставлять ребенка лицом к лицу сталкивать с одиночеством. 
Тогда тебе было шесть. И ты был умнее всех тех кому было восемь, за что тебя били даже те кому три. Одиночество нарастало и глухая пропитанная слезами обида взвесила тяжелый ком в твою душу. Нельзя в шесть лет давать понять ребенку такие вещи. Ты стоишь с открытым взором в будущее а тебе летит оттуда тяжелый кулак подачи. Дай сдачи. 
И ты давал всем. И мир тоже отдавал свое. Страна в которой ты жил вдруг перестала раздавать. И в одночасье начала получать. Даже от тех кто висел на ее плечах. Страна которой долгое время место было в спяче посреди медвежье берлоги. Очнулась в полном одиночестве и окруженная ненавистными взглядами. 
Тогда тебе было семь. Твое будущее продолжали определять другие, даря тебе в замен невнятные обещания. И казалось что за них можно цепляться. Одиночество перешло на новую ступень, мир опять стал больше. Но в мире как и прежде не было людей готовых стать другом. 
Зато мир стал врагом. Больно рождаться и быть ненавистным всем. Ты еще ничего не сделал, не знаешь куда плыть а тебя топят все кому не лень. Уже тогда хотелось закричать им - стойте! Не будьте зверьем, перестаньте слушать инстинкты, станьте вы людьми. Но людей вокруг не было. Со временем это чувство лишь укрепилось. 
Тогда тебе было восемь. И она стала твоим другом и твоей надеждой. Как же потом было больно. И потом тоже будет больно. А потом будет еще больнее, и под конец станет совсем уж невыносимо. Та девочка в красном платье. То чувство весенним прохладным днем. И губы. Тепло которое ты запомнишь на всю жизнь. И которое будешь дарить чуть ли не каждой, зато получать не будешь никогда. 
Мир, мир в тот год не имел никакой осмысленной разницы. 
Тогда тебе было девять лет.

Из окна сочится лето...


в со-авторстве с Полиной Орловой
To:
Ты хочешь узнать каким стал этот мир? Что для тебя важнее, к чему мы пришли или как до этого докатились? В прочем, разве смогу я утаить о тебя детали, когда беспечность населения планеты, год от года рушила все, наплевав на законы и здравый смысл.
Это началось в 2015-2017гг. когда нефтяной кризис окончательно раздавил мировые экономики. К чертям полетели все мыслимые и немыслимые запреты и устои. Штаты окончательно одурев от все более неэффективной политики стали рассыпаться как карточный домик. Тому служил не только кризис, но и засуха. Первым пал Техас, который к 2020 году отдавал уже добрую половину всех коммунальных платежей на перекачку воды по магистрали длинной в 300км.
Не смотря на заверения экологов, что засуха, смерчи, цунами, извержения вулканов, движение климатических поясов, потепление мирового океана до критических отметок и прочее лишь парадоксы, и не имеют ничего общего с проблемами глобального характера, легче от этого не становилось никому. Штаты, раздираемые внутренними противоборствами и всевозрастающими сепаратистскими настроениями, пошли войной на восток. Аравия, а затем и Север Африки, повсюду вошли войска, где их поддержал Израиль, Ливия, и хотя ООН и прочие олухи мирового масштаба выказали свое фи, мало кому было дело до этого. Впрочем охваченные недовольствами Штаты, надеялись тем самым хоть как то успокоить народ. Что правда не привело ни к чему. Война затянулась, хваленая буржуйская техника была конечно на высоте, но молниеносных действий мир так и не увидел. Так бы и продолжалось какое-то время, пока в какой-то момент за дело не взялся Китай. Ближе к 2030 годам очевидная слабость штатов, их зависимость от бесконечной экспансии при уже почти полной децентрализации государства, сделала из некогда сверх державы, легкую наживу для неустанно растущего социалистического-рая. Перенаселенный Китай, где в 2033 году насчитывалось уже около 2млрд человек вышел на тропу войны с неверным капитализмом и без предупреждения высадился у берегов Северной-Америки. Впрочем, как бы не была прекрасна и могуча красная армада, после затяжной пятилетней осады, со скрипом посеяв ростки коммунизма на западном побережье, оккупанты отступили назад. Хоть ненадолго в мире затаился мир. 2038 год запомнился олимпиадой в Казахстане, ставшим поистине жемчужиной средней Азии. Но уже через четыре месяца война вновь разразилась, на этот раз у Китай с Индией. Вот это уже была не шутка.
Люди побывавшие в этом аду, говорят что кровью была очерчена Полоса между Индией и Китаем. Еще бы, ведь в сражении участвовало по меньшей мере 10% населения планеты. Почти сразу в войну вступила Россия. У той были свои мысли по поводу возможной оккупации Индии, ни одна из которых не сулила ничего хорошего. Европа так же встала на сторону Индо-Русской оппозиции, тем самым сформировав то что историки позднее назовут нео-антантой а всю эту кровопролитную ересь Третьей мировой войной.
Китай стоял долго, невероятно огромный потенциал китайской армии с трудом сдерживала половина планеты. Война шла широченным фронтом, почти сквозь всю Евразию. Это безумие до того накалило страсти, что в бой ввязались даже Австралийские силы самообороны, не говоря уже о Японии, чьи территориальные претензии давным давно стали камнем преткновения в Японо-Китайских отношениях. Война шла долго. По истечению5 лет, не выдержав сопротивления Китай начал сдавать позиции. И тут у красных сдали нервы. Началось то, за что мы платим по сей день, и не ясно сумеем ли пережить в дальнейшем. Ядро атома, сахаровский подарок человечеству, пошел кипящей плазмой по континенту. Я это видел. Все это видели. Мне никогда не забыть, как по телевизору показывали башни МТЦ в прямом эфире. Но это... Ковровая Атомная Бомбардировка, это уже было даже не смешно. Я хорошо помню, как сидел дома и заваривал себе приятную дозу коктейял из диссов, малой части опиатов и психоделиков. Я никогда не ронял баян, до того дня. Нельзя передать ужас того что видишь в прямом эфире. Миллионы гибли по воле психопатов. Узкоглазые, во всю прыть торчащие на боевых стимуляторах уже даже не соображали что делают. С пеной у рта их генералы отдавали команды все новым и новым самолетам на взлет, по всему миру активизировались станции ПВО. Я поднял шприц с пола и протерев спиртом иглу, воткнулся. Стало полегче. Но в грезах я видел как купол из десятков ракет несется в сторону Китая, рубить к чертям все, что связано с комунизмом, социализмом, раем на земле и заветами дедушки Маркса. Мне даже стало жаль, когда я представил огромные, самые большие города планеты, утрамбованные техникой по самые помидоры, технологичные, чьи экологичные многоэтажки разлагались в пепел бесконечным огнем падающих зарядов. Волну от этого безумия я ощутил на своей шкуре, когда в тот же день до Москвы докатилась взрывная волна. 4 Балла, непривычное чувство для средней полосы...
Таким был финальный акт. По слухам на территории бывшего Китая жар стоял такой, что зачисткой местности занялись только через две недели. Не говоря уже о том, что подписывать мирный договор было больше не с кем. Разделив остатки чистой территории друг с другом, всемирный конгресс принял пакт о разоружении. Всемирном. На удивление не вызвавшим ни одного протеста. Так закончилась целая эпоха. 2050 год пришел годом скорби.
На целый год, по всей планете были приспущены флаги. Все проходившие в тот год парады были переименованы из «Парад Победы» «Марш независимости» и.т.д. В аналогичные но с приставкой «Мира». Большинство прошло без участия военной техники, и оружия в руках солдат.
Но так шла война. А ведь проблем было и без того навалом. Как этого и стоило ожидать к 2054 году, в следствии всего что натворил человек, средняя температура земли поднялась на 8 градусов выше нормы составленной в 2010 году. В свою очередь это привело к неизбежному таянию арктических льдов и росту уровня воды в океане более чем на один метр. Досталось всем. Конечно большей частью окраинам и прибрежным районам, но в свою очередь почти полностью изменилась климатическая карта земли. Появились новые ветра, причем на порядок могущественнее своих прежних собратьев. Торнадо в северной и южной Америке стали достигать такой силы, что доходили теперь до середины материка, а некоторые останавливали лишь Анды. Да что говорить, неизбежный рост инфекционных заболеваний в Африке, где поровну топило и сжигало целые государства, сделал почти весь регион одной карантинной зоной. Это в купе с мутировавшим и покинутым Индийским океаном и Азиатским регионом, сделало нежилой почти половину планеты. Российская средняя полоса превратилась в безумную помесь Крыма и Сибири. За тем лишь исключением, что было хуже чем в обоих регионах вместе взятых. Амплитуда годовой температуры стала одной из самых высоких на планете. От средне-летней +46/+52 до средне-зимней -38/-42. Такая амплитуда в 2011 была лишь в Улан-Баторе. И то лишь в пиковые, нехарактерно жарко/холодные года.
Выросла пандемия неизлечимых болезней, в конец озверевший СПИД, пройдя уже четвертую эволюцию стал почти неуязвим и по слухам передавался чуть ли не воздушно-капельным путем. Рак, стал почти неизменным атрибутом чуть ли не половины всех Землян. А значит встал ребром кризис смертности.
Тревога за будущее планеты и человечества в целом заставила сплотиться народы всего мира, и в 2067 году, наконец-то, перед угрозой вымирания, была образована Конфедеративная Республика Земля. Ее флагом стал темно-синий штандарт в золотом обрамлении. Днем принятия конституции Земли стало 27 сентября, однако ввиду чрезвычайного положения на планете, как и большинство праздников отмечался ударным трудом нежели выходным. Главными законами данной конституции стали следующие три: Нет больше войн, Нет больше рас, Нет большей цели — чем жить.
Конечно не все так плохо, и уже в 2072 году мир общими усилиями приступили к освоению космоса. Китайские базы на Луне, Русские на Марсе и Ганимеде, стали основой для экспансии солнечной системы и дальнейшего изучения окружающего пространства. А в 2075 формальный, давным давно развалившийся Евросоюз так же основал станцию на Европе. В чем значительно помогали доведенные до ума плазменные двигатели, технология холодного ядерного синтеза и многое другое, к чему вернулись лишь спустя долгие годы хаоса на планете. Кроме того во всю шла очистка и дезактивация Земли, в которое особое участие приняли ученые из бывшей России, вдоволь нахлебавшиеся этой заразы и еще со времен Чернобыля. Неустанно поднимавшие уровень технологии в данном направлении.
Благодаря лавинообразному развитию космических технологий, и вовремя подоспевшей революции в квантовой физике людям удалось невероятным образом сделать из планеты, космическую державу. Как в первые годы автомобильной революции, космические корабли снискали большую популярность, а к 2089 году их имел каждый 15 житель планеты. К 2092 году в следствии аварий на пути рейсовых шаттлов, был так же принят указ о тотальной очистке межпланетного пространства, которое после всего, что натворил человек требовало детальных и конструктивных мер. Как не смешно звучит но на короткое десятилетие одной из самых популярных профессий стал космический-мусорщик.
Сейчас 2102 год. Я сижу в своем небольшом блоке на три жилых отсека, в третьем куполе разросшейся колонии на Ганимеде. Пишу вам это послание, хотя и не представляю как буду передавать его. Так много нужно бы еще сказать, про технологию клонирования, которую доведя до ума стали использовать на благо, заменяя пораженные органы. Про нано-технологии, и русские роботизированные фарм-препараты, единственные способные побороть все распоясавшиеся инфекции. Стоит сказать что ближе к середине века в 2040-х годах, был бум кибернетических протезов, но сейчас о них почти не вспоминают. Зато большинство технологий нашли применение в промышленности и медицине. Мы можем позволить себе не стареть. Сейчас мне 114 лет, но внешне я выгляжу лет на 35, что считаю вполне нормальным, хотя иной раз и задумываюсь о нейропластике и понижении своего возрастного потенциала к тем золотым 23 годам когда ни о чем не задумываясь я тестировал все попадавшие мне под руку наркотики. Их к слову сказать стало еще больше, но синтез превратился в хобби юных психонавтов. И ничем кроме «безобидной забавы» не считается. У нас и сейчас есть проблемы. Космические станции и поселения все еще подвержены метеоритным атакам. На отдаленных рубежах и обоих поясах астероидов постепенно локализуются пиратские скопления. Недовольные будут всегда это факт. По сему, пусть и нехотя но каждая колония стала наращивать военный потенциал. До боевых флотилий конечно пока не дошло, но бодрым шагом формируется полицейское патрулирование. Да что сказать, на моей яхте и то стоят современные излучатели и гаус-туррели.
Ладно, пойду собираться, сегодня я собираюсь посетить одного знакомого ученого, возможно удастся скомпоновать идею, как передать это сообщение назад в прошлое. Хотя я до сих пор не уверен, что кто-то в далеком 2011 в это поверит. 

С уважением Shirukami.

Re:
2158 год.
Из окна сочится лето. Брат, Отец и его младший брат ушли на Полосу. Полоса тянется далеко и давно. В книгах писалось, что она так же свята, как небо над головой. Мама заболела раком, в аптечном пункте не оказалось ампулы. Всё кончилось. Всё увезли на фронт. Даже это. Как смешно умереть от казуистического, лёгкого заболевания в наше время. Ей осталось месяца три. Я ей помогаю. Не то,чтобы очень - она все-таки входит в другую возрастную и морально-этическую группу. Я даже живу с ней в разных секциях и всё же. Завтра обещали грозу, придется ставить дополнительные аккумуляторы на крышу. Дело терпит. Время - нет. Китай? Некогда я слышал что-то об этом. Сейчас всё немного не так. Китай уже лет 50 назад обрел новые масштабы, значение, силу, герб, название. Ай-тай , кажется, это значит "высший" или "сильнейший", или же это вообще отдельный суффикс утерянного языка, означающий превосходную форму? К слову сказать люди умирают часто и рано. Но чтобы от рака? Нет. Есть на углу между моей улицей и третьей магазинчик. Там продается всякое барахло. Бутыли с нефтью и керосином, газовая плитка, набор лампочек с вольфрамовой нитью, металлические инструменты и многое другое. Все это лежит в красивых отполированных ящичках, внутри обитых войлоком и стоит большущих денег. Кое-кто из приближенных к .... говорит о новой тайной вылазке людей на Луну. Марс освоен не был. Люди всё еще пытаются свалить с этой планеты, ведомые каким-то неясным инстинктом. Возможно у предков было что-то вроде этого?
Вобщем, через полчаса будет горн на построение. Я с интересом прочитал ваш исторический очерк. Возможно это и правда.

С ув. И Су. 8 лет